Все разошлись, и площадь накрыло снегом.
Все разошлись, военные и менты.
Я выпил немного, чтобы стать человеком,
Стать человеком, Господи, как и Ты.
Я дошел до реки, чтобы поговорить с Тобою,
Как с мужиком, по-честному, все дела.
Чтобы дожить до завтрашнего мордобоя,
Или до завтрашнего глотка бухла.
Я просыпаюсь четыреста раз в году,
Встаю с кровати и куда-нибудь иду,
Считаю улицы, двери, этажи,
Как репетиция смерти эта жизнь.
После поллитра я сверхчеловек бываю,
После поллитра мне как-то в груди тепло.
Я не алкаш, просто я выпиваю,
Я вымываю из тела боль и зло.
Я не анальгином давно лечусь от боли:
Глотаю живую воду, иду ко дну.
Смерть или еще немного алкоголя?
Господи, помоги мне, я тону.
Я просыпаюсь четыреста раз в году,
Встаю с кровати и куда-нибудь иду,
Считаю улицы, двери, этажи,
Как репетиция смерти эта жизнь.
Если бы только в небо найти дорогу,
В небо – по снегу, по воздуху! все равно...
Я не маньяк, я просто устал немного.
Кажется, месяц не пил, не пел давно.
Я не маньяк, Господи, я хороший,
Я очень хороший, просто устал в борьбе,
Хочется взять карабин, почистить его, и в рожу
Кому-нибудь выстрелить.
Может быть, себе.
Я просыпаюсь четыреста раз в аду,
Встаю с кровати и куда-нибудь иду,
Считаю улицы, двери, этажи,
Как репетиция смерти эта жизнь.
/Дарья Косинцева/
------------------------------------------------------------------
Меня часто спрашивают, а пишу ли я еще стихи. А я не пишу их с тех пор, как пишу свои религиозно-философские эссе - в них уходит весь мой лирический задор. Да и нет такого уже надрыва в душе, чтобы писать такие тексты (и это хорошо). Почти все мои стихи мне уже не нравятся, кажутся детскими и наивными, но какие-то - очень даже. Некоторые могли бы стать, например, нормальными песнями, как вот этот текст - только я ни петь, ни играть на гитаре не умею. Но иногда перечитываю, чтобы прикоснуться к себе тогдашней и напомнить, как оно все было.
